Славянская мифология как представление древних славян об окружающем мире является одной из составляющих культурного наследия нации. Древние воззрения на устройство жизни, законы природы находят отражение в сознании даже современного человека, что проявляется прежде всего в суеверии. Человечество на разных этапах своего существования одинаково стремится познать причины и смысл наблюдаемых явлений, в определенных случаях исходя из убеждения в существовании сверхъестественных сил. Исторически так сложилось, что в славянской мифологии значительное место отводится народной демонологии. Существование божественного пантеона не получило такого развития, как в греческой, римской и других мифологических системах. С принятием христианства на Руси славянские боги постепенно прекращают свое существование. Однако вера в низших существ укоренялась в сознании русского человека, продолжая существовать вопреки всему на протяжении многих столетий. Особенности славянской мифологии нашли отражение не только в общественной жизни, но и в художественной литературе. Отсюда в творчестве русских писателей широко используются представители низшей мифологии, различные духи природы (домовые, полевые, водяные, лесные и т. д.). Находясь у истоков словесного искусства, мифологические сюжеты и образы занимают значительное место не только в устной народной традиции, но и в произведениях русских писателей и поэтов на разных исторических этапах развития литературы. Заимствование славянских образов и сюжетов происходит в двух направлениях. В одних случаях сохраняется адекватность древним прототипам, в других - наблюдается переосмысление и наполнение новым содержательным смыслом. Художественное переосмысление особенно характерно для модернистских течений конца 19 - начала 20 века. Критерием познания признавался внутренний, духовный опыт, мистические прозрения. Отсюда крайне оживленный интерес к мифологии (античной, христианской, славянской), что породило своеобразные творческие переработки и интерпретации. Первым и самым крупным из модернистских течений, возникших в России, является символизм. Определим, какое место занимают образы славянской мифологии в творчестве поэтов данного направления. Обращение к символистам обусловлено прежде всего их взглядом на мир и поэтической концепцией. Эстетика символизма подчеркивает ассоциативные возможности слова, основываясь на обращении к мотивам и образам разных культур. Одним из основных источников художественных реминисценций явились различные мифологические системы, в этом смысле не стала исключением и славянская мифология. По времени формирования и по особенностям мировоззренческой позиции в русском символизме выделяют поэтов «старшего поколения», дебютировавших в 1890-е годы (В. Брюсов, К. Бальмонт, Д. Мережковский, З. Гиппиус, Ф. Сологуб), и поэтов «младшего поколения», или «младосимволистов» (А. Блок, А. Белый, Вяч. Иванов), существенно обновивших облик течения в 1900-е годы. Одним из ярких представителей «старшего поколения» является Константин Дмитриевич Бальмонт (1867-1942). Славянская тема, тема России в лирике поэта с наибольшей силой прозвучала в период 1906-1917 гг. С 1906 по 1913 год Бальмонт жил в Западной Европе, однако ежегодно в Москве и Петербурге выходили его книги, иногда по нескольку в год. Первая книга этого периода вышла в свет в 1906 г. под названием «Злые чары» и с подзаголовком «Книга заклятий». Но решением комитета по печати она была запрещена. Из второго издания были изъяты стихотворения, послужившие причиной обвинения Бальмонта в богохульстве, так как заклятие, как известно, это речь суеверного человека, состоящая из магических слов и подчиняющая себе волю различных существ. Я зову мою дуброву, - Быть бы мне здорову: Подступясь к ней, зверь и гад, Чтоб сейчас же шли назад, Чтоб не шли к нам люди злые, Ведьмы, вихри, водяные, Чтоб в дуброве под листвой, Сам себе я был большой, Чтобы листья мне в шуршанье Были в тихом послушанье, Чтобы легкий ветер к нам Шел, танцуя, по верхам. Впервые в этом сборнике стихотворений появляется образ мирового древа, мыслимый как центр мироздания. В славянской мифологии таким деревом считался дуб, именуемый так же, как дерево Перуна . Под старым дубом я сидел - Кругом тепло, светло. А старый дуб гудел и пел. Я заглянул в дупло. Однако если для древних славян центром мира является весь образ древа, то в стихотворении Бальмонта это лишь древесное дупло, переполненное пчелиным диким роем: Не так ль мы жужжим, поем В пещерах мировых? В дуплистом небе круговом Поем судьбе свой стих. В творчестве Бальмонта образ мирового древа предстанет не один раз. Так, в книге «Сонеты солнца, меда и луны» происходит поэтическое переосмысление этого образа. Вершина древа «ускользает в синеву», где светят звезды и снятся сны; корни уходят в глубь ночей, «где бьют родники и выползают змеи», горизонтальная структура представлена как пространство дней. В книге «Марево», в стихотворении «Прощание с древом», этот образ предстает как сказочный, навеянный преданьем старины глубокой, однако почти навсегда утраченный: Я любил в этом древе, с ресницами Вия Между мхами, старинного лешего взор. Это древо в веках называлось Россия, И на ствол его - острый наточен топор. Очевидно, что в этом стихотворении образ мирового древа получает символическое значение. Древо - это Россия. В 1907 году выходит следующая книга Бальмонта - «Жар-птица» с подзаголовком «Свирель славянина». Поэтика заглавия раскрывает содержание сборника. В книге несколько разделов: «Ворожба», «Зыби глубинные», «Живая вода», «Тени богов светлоглазых». Одной из особенной этого сборника является использование поэтом жанра народных заклинаний, представленных в виде такой разновидности, как заговор. Заговор - это словесное выражение, обладающее, по суеверным представлениям, магической, колдовской или целебной силой. Стихотворение «Заговор на тридцать три тоски» начинается в духе традиционного зачина: Там на море Океане, Там на острове Буяне, Светит камень Алатырь, А кругом и даль и ширь. Такое начало имеют едва ли не треть народных заговоров. Камень Алатырь воспринимался славянами как центр мироздания, наделенный различными сакральными, священными и целебными свойствами. Считалось, что камень Алатырь некогда упал с неба с начертанными небесными законами бога Сварога. Местонахождение Алатыря-камня соотносилось с центром мира и при этом обычно нераздельно связывалось с Буяном - чудесным островом, находящимся где-то в мировом «океане-море». По своим особенностям заговоры близки к заклинаниям: Чтобы тридцать три тоски Были в пляске позвонки, Чтоб кидалася она, И металася она, И бросалася она, И покорна, и нежна. В книге «Марево», первом эмигрантском сборнике, одной из ведущих тем стала ворожба. Само слово «ворожить» означало заговаривать, угадывать будущее. В стихотворении «Ворожба месяца» призрачность сочетается с поэтикой заглавия книги. Как известно, марево - это мираж, видение. Будто сквозь легкую дымку показаны страшные события в России после 1917 года. Трагичность бытия представлена в фольклорно-сказочной традиции: Безглагольная раскинулась страна. Над безгласной - злой и властный Чародей. Но невольница смеялась как весна, Что во сне провидит волю близких дней. Однако самое страшное было впереди. И вот уже возникает другой образ России, отсутствуют сказочные мотивы: Обезумленная пьяная раба С головы шальной отбросила венец. Не согрелась на пожарище изба, Из разбоя не скуешь златых колец.
. 