Внутренний мир произведения, художественно преломляясь, строится по законам реальной действительности. Таким образом, действия в нем протекают во времени и пространстве. Пространство и время слиты воедино, их неразрывность «проявляется в движении и развитии материи» [1; 520]. В литературе взаимосвязь временных и пространственных представлений, вслед за М. Бахтиным, принято называть хронотопом. В учении структуралистов (Лотман Ю.М., Топоров В.Н.) данное понятие именуется континуумом. «Пространство и время не отделимы друг от друга, они образуют единый пространственно-временной континуум с неразрывной связью составляющих его элементов» [2; 231].
В значительной степени рождение данного термина и его становление в эстетическом сознании было обусловлено естественнонаучными открытиями в начале XX века, в результате чего произошли кардинальные изменения представлений о картине мира в целом. Как известно, история европейской науки знает две противоположные концепции. Первая из них восходит к учениям Демокрита и Платона, впоследствии получив развитие в трудах Ньютона. Согласно данной теории, пространство есть пустота, вмещающая материю, а время – категория, не зависимая ни от пространства, ни от материи. Применительно к художественному миру пространство понималось как место действия, а время – как длительность этого действия. Другая концепция восходит к учению Аристотеля, а в начале XX века получает всестороннее обоснование благодаря теории относительности Эйнштейна. Пространство и время стали восприниматься как нерасторжимое единство. Такое понимание привело к осмыслению сущности пространства и времени и их функционирования в художественном мире.
Хронотоп воспроизводит пространственно-временную картину мира, рисуя ее условный образ, не тождественный реальному. Такое моделирование, прежде всего, обусловлено спецификой искусства, заключающейся в своеобразном сочетании верности жизненной правде и вымысла, объективного характера творческих обобщений и условности. В произведении, как утверждал Бахтин, «время сгущается, уплотняется, становится художественно зримым; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории» [3; 122]. Таким образом, время и пространство в литературе создается автором, определяющим местоположение персонажей и временной период развития сюжета. «Создавая мир, воображаемый <…> автор волен сжимать, обрывать и вновь продолжать время действования и пространство, в угоду заранее ограниченной содержательно-фактуальной информации» [4; 87]. Кроме этого, в художественном произведении время и пространство отличаются высокой мобильностью: возможны переходы из одного пространственного или временного плана в другой. Поэтому хронологическая последовательность в художественном тексте вступает в противоречие с реальным ходом событий и течением времени. Это позволяет автору-творцу быть предельно свободным при создании художественной модели мира, выраженной «на языке его пространственных представлений» [5; 253]. В таком случае хронотоп может выступать не только как необходимое условие реализации сюжета, но и приобретать глубокий символический характер. В этом смысле показателен роман А. Грина «Бегущая по волнам».
Поиски своего места в жизни, охваченные стремлением и тоской главного героя, определили пространственно-временную организацию произведения как хронотоп пути. Само слово «путь», выступая в таком выражении как «жизненный путь», получило метафорическое значение. Однако если учесть, что основой хронотопа пути является фольклорное начало, которое своими корнями уходит в сакральные пласты архетипического мышления, то его восприятие приобретает глубокое символическое значение. «Выбор дороги – это выбор жизненного пути, перекресток – всегда поворотный пункт жизни фольклорного человека» [6; 271]. Таким образом, реализация метафоры пути в романе – это не только перемещение Томаса Гарвея по определенной траектории пространства, но и движение его души навстречу своей судьбе.
Идея движения заключена уже в заглавии произведения. При этом автор указывает на значительность графического начертания. «Слово «Бегущая» лежало в тени, «по» было на границе тени и света, и заключительное «волнам» сияло так ярко, что заметны были трещины в позолоте» [7; 20]. Световые оттенки – это не просто способ написания, это характер пути главного героя. Томас Гарвей находится в пограничном пространстве между тенью и светом. «Я ничего не решал, но знал, что сделаю, и мне это казалось совершенно естественным. Я был уверен в неопределённом и точен среди неизвестности» [7; 21]. Однако словосочетание «бегущая по волнам» выступает и как воплощение архетипа пространства-времени в его постоянной изменчивости.
М. Бахтин, говоря о типологии пространственно-временных моделей, отмечал в характере хронотопа прежде всего тип мышления о мире самого художника. В романе «Бегущая по волнам» хронотоп пути определяется жизненной позицией А. Грина. В одном из писем читаем: «Я пишу <…> о судьбе, тайных путях души и смысле случая». По мнению исследователей и жены писателя, Нины Грин, роман «Бегущая по волнам» - одно из самых автобиографических произведений. В нем подведен определенный итог исканий и находок А. Грина, его взглядов, мыслей, идей. Поэтому одной из центральных творческих проблем является категория «Несбывшегося». Писатель определяет ее как движение к вечному непокою и обновлению, как мечту, в которой «скрыта вся тоска мира» [7; 5].
Действие романа разворачивается на широком географическом фоне: Зурбаган, Лисс, Дагон, Гель-Гью, разделенные морскими просторами. Таким образом, романтический герой А. Грина осуществляет поиски своего Несбывшегося не в замкнутом внутреннем мире, а «среди уродливых отражений жизненного закона» [7; 5].
Опираясь на типологию художественного пространства, разработанную Ю. М. Лотманом, художественный континуум в романе «Бегущая по волнам» можно определить как линеарный. Линеарное пространство имеет определенную векторную направленность, движение героя по которой предстает одновременно и как эскизное, непредсказуемое, и как непрерывное, неуклонно подгоняемое некой силой к невидимой конечной точке. Путь Томаса Гарвея представлен в виде переплетения линий, внешних и внутренних, образующих контур жизненной траектории. Переплетаясь, линии образуют «узлы», в каждой точке которых герой поставлен перед выбором правильного и верного пути. «Несбывшееся скрывалось среди гор, и я должен был принять в расчет все дороги в направлении этой стороны горизонта» [7; 11]. Герой линеарного пространства «не имеет права на боковое движение» [8; 256]. Ориентироваться в бесконечном хаосе жизни Томасу Гарвею представляется возможным лишь благодаря звучанию внутреннего голоса и предчувствию. Это, по мнению автора, отнюдь не мистика, а «причудливая трещина подсознательной сферы».
Подобный ход жизненного пути обусловлен необыкновенной фантазией главного героя. Удивительные картины, постоянно рождающиеся в сознании Томаса Гарвея, проникают далеко за пределы обозначенного линеарного пространства. Игра воображения настолько сильна, что способна сделать безграничным пространство обычной комнаты. «Я был очарован и неподвижно сидел среди голубого света моря и золотого – по комнате» [7; 13].
А. Грин останавливает наше внимание на сложной игре ассоциаций и интуитивных предположений, обладающих особой утонченностью, эфемерностью, едва уловимым протеканием. Так, Томас Гарвей предчувствует некую таинственную связь трёх слов, услышанных во время карточной игры, прекрасного корабля и загадочной Биче Сениэль. Обладая исключительной проницательностью, он предвидит прямое столкновение с капитаном Гезом. Интуитивно двигаясь по незнакомому городу Гель-Гью, среди множества улиц и переулков, среди шумной толпы полумасок он, сам того не понимая, приходит к памятнику «Бегущая по волнам». Таким образом, герой движется по контуру рисунка своего Несбывшегося, находясь на линии пересечения грёз и действительности. Характер этого движения задан на уровне бессознательного: «Ход предчувствий, неуловимых, как только я начинал подробно разбирать их, был слышен в глубине сердца, не даваясь сознанию» [7; 27].
Определение художественного пространства дает возможность моральной характеристики главного героя, поскольку художественный континуум в произведении выступает в качестве «формальной системы для построения различных, в том числе и этических моделей» [5; 256]. Лотман выделяет «героя открытого» и «героя замкнутого пространства». Каждый тип соответственно отличается определенными характерологическими особенностями. В романе «Бегущая по волнам» Томас Гарвей является «героем открытого пространства». Открытость предполагает не только возможность перемещения в любую точку топографического пространства, но и возможность проявления субъектом своей воли. Герой не замыкается в своем внутреннем мире, не бежит от окружающей действительности, а свободно вступает с ней в диалогическую связь.
Хронотоп пути позволил развернуть со всей полнотой частную, даже скорее превратную жизнь неблагополучного мира (обман, контрабанда, убийство). Томас Гарвей становится невольным участником всех событий, оставаясь при этом нравственно здоровым человеком. Преодолевая препятствия на своем пути, он обретает высокую жизнестойкость и уверенность в достижении цели. Томас Гарвей не подвержен внутреннему разладу, не вязнет в вопросах относительности добра и зла, не сомневается в правильности своего нравственного выбора. Так, во время пьяного разгула капитана Геза, герой ни на минуту не задумываясь, выступает на защиту женщины, совершенно не интересуясь, каким образом и зачем она на корабле. В этом случае, становление характера главного героя диктуется общей художественной концепцией произведения, а не социальной средой, и проходит за пределами повествования. Соответственно в романе Томас Гарвей предстает как сформировавшаяся личность. Таким образом, движение жизненного пути предполагает изменение не характера героя, а его судьбы, определяясь в романе категорией счастья. «Как ни своеобразен, как не аскетичен – по-своему, конечно, ваш внутренний мир, вы, дорогой Гарвей, хотите увидеть смеющееся лицо счастья» [7; 30].
Особенности художественного пространства в романе А. Грина «Бегущая по волнам» определили характер движения времени. С одной стороны, насыщенность событий обусловила его интенсивность, с другой – субъективное восприятие окружающего мира Томасом Гарвеем – его психологический тип. Ощущение времени для героя в разные периоды жизненного пути субъективно: оно либо растягивается, либо сжимается. В этом смысле литература в сравнении с другими видами искусства максимально свободно может обращаться с данной категорией.
Восприятие времени складывается из двух компонентов: временной длительности и временной последовательности. Действие в романе представлено как воспоминание героя, следовательно, оно мыслится как прошедшее. Считается, что события прошлого кажутся более длительными, если они богаты явлениями и фактами, и наоборот. «Прошлое объективировано в своем содержании и целиком определяется им; события в нем внеположны: они тем самым расчленяют время и этим удлиняют его для переживания» [9; 250]. Рассказ Томаса Гарвея об удивительных приключениях в Лиссе, на корабле «Бегущая по волнам», на карнавале в Гель-Гью представляется долгим путешествием, тогда как объективно это происходит в течение двадцати шести дней. Таким образом, внешнее, событийное время не совпадает с внутренним временем главного героя. Так, с момента встречи с легендарной девушкой Фрези Грант прошло всего несколько минут, в то время как для главного героя несколько дней. «Каждая следующая минута несла новое расстояние, - как между поездом и сверкнувшем в его окне прелестны пейзажем, летящим, едва возникнув, прочь, в горизонтальную бездну» [7; 68]. Сильная впечатлительность натуры Гарвея способна превратить минуты в целые дни. Однако психологическое время героя обнаруживает и обратную связь. Неожиданно придя к памятнику «Бегущая по волнам» Томасу Гарвею казалось, что прошли секунды, хотя, по замечанию одного из наблюдавших, около часа.
Ход времени в романе определяется сменой дня и ночи. Ночь приобретает первостепенное значение. Ночь таинственна и сакральна. Именно в это время суток Гарвей услышал таинственный зов, увидел корабль «Бегущая по волнам», в открытом море встретил легендарную девушку, в незнакомом городе Гель-Гью пришел к памятнику Фрези Грант. Все эти события оказались своеобразными ориентирами на «темной дороге» к берегам Несбывшегося.
В художественном творчестве хронотоп отличается особенностью своего функционирования. В пределах одного произведения он может взаимодействовать с другими видами хронотопов. «Хронотопы могут включаться друг в друга, сосуществовать, переплетаться, сменяться, сопоставляться, противопоставляться или находиться в более сложных взаимоотношениях» [3; 284]. Однако, как правило, один из них является главенствующим или доминантным.
В романе «Бегущая по волнам» хронотоп пути, являясь универсальной формой структурно-семантического плана, тесно соотносится с хронотопом порога. Хронотоп порога определяется не только состоянием душевного (тоска по Несбывшемуся) и физического (резкое заболевание) кризиса, но и ситуацией выбора. Выступая в метафорическом значении, слово «порог» обозначает «предел» или «границу» чего-либо. Переход этой грани, в какой-то степени судьбоносной и роковой, приводит к резкому изменению создавшегося положения. Путь имеет признак заданности направления, и ситуация «порога» в этом случае определяет линию движения героя.
В романе «Бегущая по волнам» выделяются три «пороговых» ситуации, имеющие своеобразную пространственно-временную организацию. Пространственная протяженность не выходит за пределы субъективного восприятия, то есть является замкнутой. При воспроизведении данного типа пространства наблюдается погруженность во внутренний мир героя. Восприятие временной длительности зависит от ритмичности переживаемых событий. В ситуации «порога» «время является мгновением как бы не имеющим длительности и выпадающим из нормального течения биографического времени» [3; 281].
В начале повествования, из своеобразного философского пролога становится известно, что герой и до болезни путешествовал по свету. «Переезжая из города в город, из страны в страну, я повиновался силе более повелительной, чем страсть или мания» [7; 3]. Таким образом, путь составляет основу его жизненной концепции. Резкое заболевание привело к вынужденной остановке в городе Лиссе. «Я был снят с поезда при беспамятстве, высокой температуре и помещен в госпиталь» [7; 3]. Герой оказался в ситуации неопределенности. Оглянувшись назад, он понял, что прожитая жизнь – это всего лишь «большие и маленькие лжи прошлого» [7; 10]. В таком случае, возможно, Грин не случайно прерывает путешествие героя на поезде. Ведь образ железной дороги как бы переворачивает картину бытия: движется не человек, а жизнь, мимо находящегося в покое человека, представая калейдоскопом мелькающих и неуловимых пейзажей за окном. «Я помню, как закат махал красным платком в окно, проносящееся среди песчаных степей» [7; 10]. Внезапное звучание незнакомого женского голоса стало для Томаса Гарвея выходом из кризисного состояния. «В это время я услышал – сказанные вне или внутри меня – слова: «Бегущая по волнам»» [7; 16]. Эта фраза явилась своеобразным кодом, ключом к таинственной двери, которую герою предстояло еще найти. Такова первая ситуация «порога».
Вторая возникает при встрече Томаса Гарвея с Фрези Грант. Герой вновь оказался в критическом положении, хотя и иного плана. В столкновении с капитаном Гезом он был высажен на шлюпке в открытое море. Казалось, гибель неизбежна. Однако желание достичь своей цели было настолько велико, что Фрези Грант откликнулась и пришла на помощь. В эту минуту Томас Гарвей не мог мыслить, чувство восторга и очарования охватило его. «Все перелетело, изменилось во мне, и, хотя чувства правильно отвечали действию, их острота превозмогла всякую мысль» [7; 66]. Выход из смертельно опасной ситуации находит Фрези Грант, указав четкое направление дальнейшего пути героя: «Как станет светать, держите на юг и гребите так скоро, как хватит сил. С восходом солнца вам встретиться парусное судно, и оно возьмет вас на борт» [7; 66].
Последним переломным этапом Томаса Гарвея в ходе повествования станет событие во время карнавального шествия в Гель-Гью. Карнавал как особая форма существования связан со сложными жизненными периодами. К такому выводу пришел Бахтин, исследуя культуру Средневековья и Ренессанса: карнавальные празднества «на всех этапах своего исторического развития были связаны с кризисными, переломными моментами в жизни природы, общества и человека» [3; 300].
По воле судьбы поиски семейного счастья привели главного героя к встрече с Биче Сениэль и Дези. Первая встреча с Биче произвела на Гарвея сильное впечатление. Под влиянием чувств, воображение героя породило желанный, но отнюдь не подлинный образ. Встреча же с Дези вызвала в душе Гарвея самые обыкновенные чувства, какие испытывают при виде незнакомого человека. Но, спустя определенное время, обе девушки оказываются на карнавале в Гель-Гью. По воле случая они приобретают одинаковые желтые платья с коричневой бахромой. Однако, чем сильнее их внешняя схожесть, тем явственней выступают различия их внутреннего мира. «Еще приближаясь, я уже отличил все ее внутреннее скрытое от внутреннего скрытого Дези…» [7; 115]. Духовный мир Биче геометрически четок: острый ум, независимость и решительность, верность себе, целеустремленность. Во внутреннем мире Дези сочетается жизненная стойкость с детской непосредственностью и мудрой наивностью представлений. Таким образом, Биче далека от Гарвея, ей непонятны и чужды его метания и фантазии. Это проявляется в несовпадении двух мировоззрений, двух устойчивых психологических состояний. «Я был неясен Биче, ее отчетливому представлению о людях и положениях» [7; 157]. В то время как внутренний мир Дези во всем импонирует поэтическому виденью героя, они способны видеть и слышать то, что скрыто и недоступно другим.
В художественном произведении хронотоп определяет не только пространственно-временные параметры и структурно-семантическую модель текста, но и содержит существенное жанровое значение. Хронотоп может способствовать выявлению типовых черт произведения. Так роман «Бегущая по волнам» сочетает в себе две жанровые разновидности: роман странствий и биографический роман. Такое сочетание обусловлено прежде всего хронотопом пути, смысловым стержнем которого выступает сема «движения». Роман странствий включает в себя путешествие героя преимущественно испытательного типа. Действие сосредоточено на главном персонаже, окружающий мир и второстепенные герои в большинстве случаев превращаются в фон или декорацию. Прием путешествия в художественном мире А. Грина стал почти каноническим. Черты биографического романа обнаруживаются главным образом в восприятии переживаемого времени, характерной особенностью которого является его необратимость.
Путь-дорога в романе «Бегущая по волнам» символизирует судьбу главного героя. Символический характер влечет за собой идею об аксеологическом значении хронотопа пути. Любовь и семейное счастье, обретение домашнего очага выступают как важнейшие ценности художественного мира А. Грина. Однако поиски Гарвея на этом не заканчиваются; перейдя на новый уровень существования, он продолжает свой путь.
Список литературы
1. Философский энциклопедический словарь / Редкол.: С.С. Аверинцев, Э.А. Араб-Оглы, Л.Ф. Ильичев и др. – 2-е изд. – М., 1989.
2. Топоров В.М. Пространство и текст// Текст: семантика и структура. М., 1983.
3. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи / Сост. С. Бочаров и В. Кожинов. М., 1986.
4. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981.
5. Лотман Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь: Кн. для учителя. – М., 1988.
6. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М., 1975.
7. Грин А. Бегущая по волнам. М., 1989.
8. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. – М., 1998.
9. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. – СПб, 2002.
|
